Гибельгаус Людвиг - В Небе Великой Империи
ЛЮДВИГ ГИБЕЛЬГАУС
В НЕБЕ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ
Понедельник, 06.05.9.., аэродром ПВО РФ, г. Волхов, московское время 11:10
Солнечное майское утро неторопливо переходило в ясный весенний день, но его чуть более мягкое дыхание не ощущалось пока на этой северной широте, где тепло всегда было лишь мимолетным гостем. Лёгкий ветер с близлежащего Ладожского озера нес дополнительную прохладу, бодрящую и освежающую.
В окружении безмятежной погоды, на аэродроме н-ской дивизии ПВО царила привычная рутина. Даже самый привередливый взгляд, знакомый с устройством здешнего быта, не смог бы найти нечто, выбивающееся из привычного, ежедневного течения событий.
Сегодня это радовало и успокаивало майора Хорева, хотя обычно навевало скуку и ощущение некоей безысходности. Но наступивший день был совершенно особым.
Через несколько часов он должен был включить в себя столько событий, чье безупречное течение зависило от заранее предусмотренного графика, что любая необычность могла стоить слишком дорого. Не говоря уже о нервах, чье натянутое подрагивание майор Хорев ощущал почти физически.
Когда час назад в столовой офицерского состава из чьей-то неловкой руки выпал стакан и разбился вдребезги о бетонный пол, он с такой силой непроизвольно сжал зубы, что затем не без усилия открыл рот. Собственно, майор не совершил ещё никакого преступления или даже проступка, так что в данный момент ожидать неприятностей не приходилось.
Но он абсолютно отчетливо знал, что не станет, хоть это и в его власти, останавливать давно заведенный механизм принятого решения, невидимый внутренний Рубикон давно перейден. Хорев был уже полностью там, в своем предстоящем полете и это несколько отстраняло его от всего, происходящего вокруг.
Нервозность не была следствием страха, она являлась частью рефлекса самосохранения, дающего невероятную четкость мысли и быстроту реакции. Талантливому боевому летчику он был хорошо знаком и даже приятен, сигнализируя, что всё в порядке, всё идет как надо...
То, что предстоящие события, вне зависимости от их исхода, навсегда и полностью изменят его судьбу, мало волновало майора. В конце-концов, такие последствия для судьбы может иметь самый заурядный полет, такова уж жизнь военного пилота.
Вышколенный профессионализм четко управлял рефлексами и степень своей готовности к полету Хорев оценивал безупречно высоко. А то, что события последующих часов вполне могут оставить свой маленький след в современной истории, даже забавляло. „Вот и мне, маленькому человеку, выпал шанс бросить миру в лицо несколько собственных слов“ - пробормотал он с иронией себе под нос.
Да, он действительно талантливый боевой летчик. Талант несомненен. Не так уж часто простых служак привлекают к выполнению испытательных полетов, но дело даже не в том.
В отличии от многих других, он не рассматривал свой истребитель как орудие труда, на котором приходилось отрабатывать рабочую смену. Хорев даже редко думал о нем как о современном и смертоносном оружии.
Для него это было олицетворением собственной индивидуальности, кисть в руке мастера, которой он мог выписывать самые невероятные и вдохновляющие мазки. И каждая имитация воздушного боя являлась для него собственноручным произведением искусства на холсте всегда безоблачного в стратосфере неба.
Конечно, как и великим маэстро приходится зарабатывать на жизнь размалевыванием балаганов, так и Хорев выполнял неизбежные патрульные полеты. Но корни своих профессиональных успехов он видел именно в этом священном отношении к своему ремеслу. Д