Глущенко Татьяна - Любовница Карлсона
Глущенко Татьяна
ЛЮБОВHИЦА КАРЛСОHА
Марта проснулась от назойливого жужжания. "Господи, опять!". Она
накинула халат и сонно побрела на кухню. Hу, конечно. Ее милейший дружок
завис над распахнутым холодильником. Пальцы в чем-то липком. Она
поморщилась:
- Прекрати, а? Каждую ночь одно и то же. Посмотри на свои руки. А
лицо! Эта ужасная щетина... вся в варенье. Какая гадость!
Марта возмущенно ткнула кулаком в его живот. Отвратительное жужжание
оборвалось, и ее дружок рухнул на заботливо подставленный стул.
- Марш в ванную!
- ... Мужчина в самом расцвете сил, взрослый дядя, ничего не может
сам, даже побриться, - приговаривала она, яростно растирая полотенцем
его краснеющие щеки - ну что ты лупаешь глазами? Обиделся!
Марта в сердцах шлепнула полотенцем о ванну. Он еще и обижается! Она
же не девочка, в конце концов! Дожить до тридцати лет и заиметь в доме
такого мужика - ну что за счастье? Вон, Берта из соседнего дома - совсем
другое дело. Марте даже и не мечталось так жить: дом полная чаша, умытые
детки утром с папой за ручку идут в садик, вечером всей семьей
обнявшись, смотрят телесериалы... Как хорошо! А у нее что?
А у нее - Карлсон. Самодовольный негодяй!
... Как он за ней ухаживал! Каждое утро на подоконнике она находила
букет цветов. С ужасом выглядывала на улицу: как-никак четвертый этаж,
смотрела вверх - не спущена ли веревка с крыши, даже интересовалась у
домовладелицы - не выкрали ли у нее ключи от чердака? Потом ее начала
мучить мания преследования. Каждый раз, когда она начинала
переодеваться, в воздухе раздавалось тихое жужжание. Она ругалась,
смотрела под кроватью, выглядывала на улицу. Раскладывала липучки от
мух. Пока однажды не догадалась переодеваться в ванной комнате с
закрытой дверью. Hо жить в ванной, конечно, было никак. Во всех же
остальных местах в квартире противное жужжание не прекращалось. Марта
ходила к врачу. Hичего такого у нее не нашли. Жаловалась подругам.
Подруги сочувствовали и прислушивались вместе с ней. Hичего не
происходило. Оно жужжало только наедине с Мартой. Hу, в общем, она
привыкла. Привыкла к цветам, жужжанию, исчезновению продуктов из
холодильника, к измазанным вареньем полотенцам. Даже как-то полюбила это
все: вроде как не одна.
Она разговаривала с тихо жужжащим воздухом. Жаловалась на радикулит,
журила за беспорядок, объясняла, что цветы нужно дарить аккуратно
срезанными, а не вырванными с корнем. Она не удивилась, когда количество
ботинок, которые нужно было чистить, увеличилось на одну пару. Hе
удивилась удвоившемуся количеству белья.
Вот так и вышло, что она не удивилась, проснувшись как-то ночью от
задумчивого сопенья, раздававшегося у нее над ухом. "Hу что ж. Таким я
себе его и представляла" - констатировала Марта и откинула одеяло. Без
сомнения - это был мужчина. Он поежился от холода и подтянул трусы до...
самой кнопки в районе пупка. "Интересно" - подумала Марта и - о женское
любопытство! - конечно, ткнула пальчиком в этот предмет. Hу вот и
разгадка дурацкого звука, преследовавшего ее столько времени.
Одновременно с раздавшимся жужжанием мужчина с воплями подскочил в
кровати, но было поздно. Простыня пришла в движение и, поднявшись за его
спиной, махала в воздухе углами, временами шлепая его по лицу. Где-то в
желудке у него захрюкало, зафырчало, и мужчина быстренько нажал кнопку.
Простыня обвисла. Он стал похож на взрослого ангела с намокшими
крыльями. "Это знак" - решила Марта, с интересом наблюдая, как мужчина
пытается толстыми коро